Мирослав Йованович: Русское вето : сербская политика между желаемым и реальным

В последние дни, недели и месяцы в сербских средствах массовой информации все чаще можно услышать, что Россия собирается использовать право вето в Совете Безопасности ООН, когда будет решаться вопрос о будущем статусе Косово, что "Россия не предаст Сербию" и т.д. Причем все подобные заявления якобы строятся на информации, предоставленной "хорошо осведомленными и надежными источниками". Оставим в стороне бессмыслицу, лишенную логики о так называемом "предательстве", поскольку не Россия заставила Сербию придерживаться той позиции, которой она придерживается в настоящее время, она ничего не обещала, Россия не является покровителем Сербии на международной арене, следовательно, она никоим образом не может "предать". Но подобного рода разглагольствования, рассуждения о применении русского вето в Совете Безопасности как о "решенном деле", представляют собой еще одно доказательство склонности сербских политиков к самообману, к эмоциональному и мифологическому пониманию международных отношений и роли Сербии в них. Подобная иррациональность слишком дорого обошлась нам в 1980-1990-е годы.

Используя подобную лексику, сербская общественность демонстрирует нежелание понимать две вещи: первое - что никто из российских высоких официальных лиц - ни президент Владимир Путин, ни министр иностранных дел Сергей Лавров, хотя они и говорили о несогласии с политикой навязывания в решении косовской проблемы, никогда не употребляли слова "вето". И второе - Сербия, а точнее сербская власть, представленная Социалистической партией Сербии, Сербской Радикальной партией и Югославскими Левыми, в 1999 году проиграла войну с НАТО и в македонском городке Куманово подписала что-то вроде капитуляции, согласившись на вывод армии и полиции из Косова. Победителем в войне стала Америка, которая и решает, каким быть Косову.

Учитывая все это, а также спекуляцию на идеях о "русском вето" в СБ ООН, можно выделить ряд существенных вопросов, о которых сербская общественность не хочет ни слышать, ни говорить.

Один из них связан с самим понятием "вето", а также с толкованием деятельности СБ ООН, значение которого в предыдущее десятилетие значительно снизилось. Вето, которое может быть использовано постоянным членом Совета Безопасности в качестве инструмента регулирования международных отношений, более не имеет той силы и значения, которое имело во времена холодной войны. Впрочем, достаточно вспомнить, что США все свои последние международные акции, а именно бомбардировку Сербии в 1999 г., вторжение в Ирак в 2003 г., проводили без одобрения СБ, и без консультаций с ООН, так что никто из постоянных членов Совета Безопасности даже не получил возможности применить право вето по этим вопросам.

Второе - в Сербии обращают слишком мало внимания (если вообще обращают) на разнообразие интересов российской внешней политики и современную российскую позицию в международных отношениях. В связи с этим нужно особо рассмотреть некоторые факты. Российская политика всегда была многовекторной, и балканский регион не является для нее ни единственным, ни приоритетным направлением. Сейчас российские внешнеполитические приоритеты охватывают широкий спектр вопросов и проблем. К ним относятся, например, ситуация в "мягком подбрюшье России", т.е. в среднеазиатских республиках бывшего СССР, на Кавказе, в Иране, Ираке и Афганистане. Большого внимания требует и международное позиционирование ее энергетической политики, строительство газопровода по дну Балтийского моря, который свяжет ее напрямую с Германией и Западной Европой, а также проблема вхождения в ВТО. Кроме того, важными для России остаются процессы, происходящие в бывших советских республиках от Украины до Грузии и Киргизии, по которым прокатились "оранжевые" и другие цветные революции. Немалую озабоченность у нее вызывает расширение НАТО на восток и размещение ракетных баз в Чехии и Польше. Открытым остается вопрос о сотрудничестве с Японией и Китаем, а также военно-технологическое партнерство с Индией.

Учитывая все это, можно заключить, что балканские дела имеют для России второстепенное значение. Впрочем, и сама Россия после "театрального" захвата приштинского аэродрома в 1999 г. прекратила участие в миротворческой миссии в Косово, пересмотрев и уняв свои внешнеполитические амбиции на Балканах. Но балканский регион не явился исключением - в Сербии, например, мало знают о том, что Россия ликвидировала крупную базу подводных лодок во Вьетнаме, а также ушла с Кубы. Россия в последние годы встает на ноги, пытаясь оправиться от шока, оставленного ельцинским переходным периодом и банкротством государства. Сейчас она усиливает свои международные позиции, экономическое развитие страны идет по возрастающей (валютные резервы достигают исключительно высоких показателей). Но все это не означает, что ее внешнеполитическим идеалом является возврат к международным отношениям времен холодной войны. Сейчас для нее важны в первую очередь партнерские отношения с Западом, а не столкновения и конфликты. И именно в этих рамках она борется за равноправие при участии в международных процессах и за уважение ее жизненно важных интересов со стороны Европы и США. И, наконец, не следует игнорировать тот факт, что современная русская политика формируется под воздействием политических, экономических и общественных групп. В этом смысле очень важно, что влиятельные российские деловые круги и силовые центры, объединившиеся вокруг министра экономики Германа Грефа, Газпрома, губернатора Чукотки Романа Абрамовича, Олега Дерипаски, Владимира Потанина и главы российской энергетики Анатолия Чубайса, не желают ссориться с Западом, а тем более из-за Косова.

И, наконец, третье. О чем свидетельствуют все эти разговоры и упования сербской политики, возлагаемые на Россию в деликатном вопросе о Косово-Метохии? Оставим в стороне тот факт, что подобным отношением сербские политики и на этот раз, как, впрочем, неоднократно до этого, хотят, чтобы кто-то другой решил их проблемы и защитил жизненно важные интересы Сербии, твердя на каждом углу, что Россия "не предаст" Сербию. В первую очередь, подобными действиями мы демонстрируем, что возлагаем надежду на эмоциональную и полностью иррациональную позицию России. Эти чаяния возникают у нас не потому, что подобная политика характерна для Москвы, а потому, что мы воспринимаем политику и международные отношения иррационально, эмоционально и мифологически. При этом мы явно демонстрируем, что нас вся сложность российской внешнеполитической позиции просто не интересует. Мы ведем себя так, словно у России всего одна сфера внешнеполитических интересов: Балканы-Сербия-Косово, и будто бы защита прав Косово является для нее жизненно важным интересом. Такое непонимание истинной ситуации на международной арене - трагично. Что мы этим показываем? Если посмотреть со стороны, то более чем понятно - мы стремимся вернуться к временам Холодной войны, когда СФРЮ имела исключительно "удобную" и "выгодную" позицию, занятую ею между двумя великими державами. Таким отношением мы демонстрируем, что не склонны весьма сложные российско-сербские отношения в прошлом рассматривать с рациональной точки зрения, нам больше по душе иррациональный, черно-белый, эмоциональный подход.

Если говорить о сербско-русских отношениях в Новое время, начиная с 1804 г., то Россия всегда или почти всегда находилась за столом переговоров, когда речь заходила о Балканах, и принимала решения, определяющие будущее Балкан и Сербии. Неоспорим и тот факт, что российская внешняя политика много раз приходила на помощь Сербии и защищала ее, особенно в 19 в. Но дело в том, что, оказывая тогда помощь и поддержку, Российская империя последовательно отстаивала свои интересы на Балканах. И именно Сербия, а впоследствии Югославия, пыталась увязать свои цели с позицией России. Иногда их интересы совпадали. Так было в ходе Первого сербского восстания, во время Балканских войн, кризиса, вызванного аннексией Боснии, и в начале первой мировой войны. А порой позиции России и Сербии были противоположными. К примеру, в 1878 г., когда Россия, безуспешно, правда, пыталась реализовать свои цели и интересы на Балканах подписанием Сан-Стефанского мирного договора, по которому создавалась великая Болгария.

Не следует упускать из виду тот факт, что и на Балканах, и в Сербии, впрочем, как и в других сферах внешней политики, Россия всегда защищала свои собственные интересы. В связи с этим возникает правомерный вопрос, а что сделала Сербия в последние годы, чтобы свои интересы сочетать с российскими и требовать, чтобы Россия вступила в открытую конфронтацию с США по вопросу Косова?

Напомним, что в настоящее время дипломатические отношения Сербии и России поддерживаются на уровне поверенного в делах. В ноябре 2005 г. Сербия учинила дипломатический скандал, когда глава правительства Воислав Коштуница нарушил уже принятый протокол, отказавшись поехать на открытие национальной экономической выставки "Сербия 2005" в Москве. В мае 2005 г. только Сербия из всех европейских государств не послала своего представителя в Москву на празднование 60-летия победы над фашизмом. Это торжество продемонстрировало, что позиции России на внешнеполитической арене укрепляются. Тогда в Москву приехали Джордж Буш, Тони Блэр, Жак Ширак, Герхард Шредер; там были все, кроме представителей Сербии.

Однако такое отношение не должно удивлять, принимая во внимание отношение сербской общественности к России. Ни для кого не является тайной, что сербское общество (в том числе и политика) делится на "русофилов" и "русофобов". Одни крайне пренебрежительно относятся к России. Подобная тенденция унаследована еще со времен Тито. Эту полную презрения часть общества можно узнать по той оценке, которую они дают России, называя ее "путинской православной, чиновничьей джамахирией". (Не будем вдаваться в пояснение этой откровенной бессмыслицы). Но и это не должно удивлять, поскольку сербская общественность и политика заняты исключительно тем, что происходит внутри страны, в своем "огороде", и пытаются все, даже внешнеполитические дела использовать для своих внутренних разборок, не принимая во внимание того, что происходит в России, поскольку это никого не интересует. Таким образом, все предоставлено на откуп "дежурным душеприказчикам", чье реальное влияние (все равно, идет ли речь о сербах или о русских) значительно сильнее в Белграде, нежели в Москве. Сербская политика при этом не проявляет никакого интереса даже к такому вопросу, кто реально влиятелен в Москве, и ничего не делает в этом направлении.

Взвешенная политика, рациональная и дальновидная политическая деятельность - все это давно забыто. Сейчас у нас все строится на эмоциональной ноте, дескать "великая сестра Россия" всегда помогала (и, соответственно, все "плохое" тоже исходило от России). Эта позиция как нельзя лучше объясняет, почему так легко воспринимаются и подхватываются разговоры о том, что "Россия не предаст". А между тем, вопрос о русском вето в СБ ООН, а также ситуация вокруг будущего статуса Косова, являются конкретными и весьма рациональными внешнеполитическими проблемами.

Принимая это все во внимание, возникает закономерный вопрос, чем Сербия, ожидающая от России спасительного применения права вето, готова отплатить, в случае, если Москва сделает решительный шаг и пойдет на обострение отношений с США и ЕС, с тем, чтобы Косово осталось в составе Сербии. Кроме того - как Сербия в перспективе собирается защищать интересы России на Балканах. Готова ли она, например, отказаться от перспектив вступления в ЕС или НАТО? Готова ли, к примеру, стать единственным проводником расширения российского политического, экономического и военного влияния на Балканах? Или Сербия считает, что Россия в одностороннем порядке, платонически и по-братски защитит наше Косово, "не предаст" нас и отстоит принципы международного права, при этом "разругавшись" со всем миром и своими главными экономическими партнерами. А мы, заполучив Косово, вступим в НАТО, разрешим размещение военных баз и баллистических ракет, направленных против "путинской православной, чиновничьей джамахирии"?

Насколько такой сценарий является реальным для наших политиков, советников и аналитиков? Главная проблема в том, что мы не понимаем ни современных международных отношений, ни сути политики, мы "дали маху" с оценкой реалий века, в котором живем.

И, наконец, возникает другой правомерный вопрос. Как соотносятся вопрос о русском вето и решение о статусе Косова с современной российской политикой и дипломатией. Понятно, что позиция России по проблеме Косова, впрочем, как, впрочем, и по другим животрепещущим вопросам международных отношений, как то: война в Ираке, кризис на Ближнем Востоке, ядерная программа Ирана, - используется для укрепления ее положения на международной арене, которое сильно пошатнулось после тяжелого поражения в холодной войне и распада СССР, и было сведено почти на нет в годы лихолетья ельцинского правления. Не остается сомнений, что ни Россию, ни Китай, ни другие государства не устраивает однополярный мир, где на международной арене заправляют делами США. Они используют любой предлог, чтобы снизить уровень американского господства. Если взглянуть на проблему с этой позиции, то становится ясно, что Россия стремится усилить авторитет ООН, который был подорван за последние 15 лет, и вернуть под ее юрисдикцию решение международных проблем. Именно в этом контексте нужно рассматривать действия России в отношении Косова. Здесь, впрочем, есть две плоскости, которые, когда мы говорим о российской политике, следует различать. Это вопрос об обретении независимости южным краем Сербии и методах, которыми эта проблема решается, а также их соотношение с международным правом и ролью СБ ООН. Более чем очевидно, что Россия не согласится (не исключая угрозы использования права вето в СБ ООН) на то, чтобы способ решения и само решение проблемы Косова были объявлены единственным и исключительным в международной практике случаем. (Об этом, помимо всего прочего, в середине февраля 2007 говорил и представитель России в международных организациях Владимир Чижов). А это, в свою очередь, рано или поздно, создало бы необходимые условия для использования подобного прецедента в процессе провозглашения независимости других спорных территорий, в частности, на просторах бывшего СССР, в чем Россия весьма заинтересована. Южной Осетии и Абхазии в Грузии, Нагорного Карабаха в Азербайджане и Приднестровья в Молдавии. Если принять все это во внимание, то возникает справедливый вопрос, имеет ли Россия что-нибудь против самой независимости Косова как таковой. Учитывая выступления высоких российских политиков, складывается впечатление, что нет. Россия только настаивает на достижении договоренности Белграда и Приштины, на уважении к происходящему, и на тезисе, что таким образом обретенная независимость является прецедентом в международной практике.

С другой стороны, в связи с решением вопроса о статусе края, если не будет достигнут компромисс с Россией и станет очевидным, что Москва все же собирается использовать право вето в СБ, то США могут вообще не вынести план Ахтисаари на обсуждение СБ ООН, и принять решение, которое бы позволило обойти ООН. Кстати, Америка это делала уже не раз. В этом случае Россия "сэкономила" бы свое право вето, применив его при решении какого-нибудь другого вопроса, который бы действительно затрагивал или угрожал ее интересам. Например, в вопросе о войне США с Ираном из-за иранской ядерной программы, поскольку, если начнется война, то весь регион так называемого "мягкого подбрюшья" России, будет подвергнут опасности, что, несомненно, представляет угрозу ее жизненно важным интересам.

Профессор доктор Мирослав Йованович, философский факультет Белградского Университета