Игорь Мурадян: Интересы США и Турции в бассейне Черного Моря

Политика США в бассейне Черного моря приобретает все более ясные контуры. Этот регион (включая не только акваторию, но и прибрежные площадки стратегического значения, и отдельные регионы) рассматривается американской стороной как ключевой в планах укрепления существующих и приобретения новых позиций в Европе и в Евразии. Без контроля над бассейном Черного моря вряд ли возможно продолжение евразийской стратегии США, прежде всего, по части контроля над энергетическими коммуникациями. Вместе с тем, европейская политика США также предполагает утверждение новых позиций в этом бассейне.

Американское военно-политическое присутствие в бассейне Черного моря призвано усилить влияние США в Евразии, а также поставить в большую зависимость всю Европу. Вместе с тем, наряду с некой интегрирующей экспансией в направлении внутренних регионов Евразии, преследуется цель не допустить формирование некоторых "альтернативных альянсов", которые могут включить крупные державы Евразии, прежде всего, Турцию и Россию, а также - Россию и Европу.

Таким образом, Черное море сейчас рассматривается не только как интегрирующий полигон, но и как разъединительный. Эти две стратегии, видимо, будут развиваться параллельно, во взаимодополняющем режиме. Несмотря на относительно новую тему, политика и цели США в Черноморском бассейне стали занимать заметное место в политической литературе. При этом главной интригой является то, что Турция с опасением воспринимает данные цели США, предвидя снижение своей стратегической значимости, возникновение новой геополитической конфигурации, в которой она не сможет занять то место, которое считает для себя достойным.

Например, приводится в качестве конкретного примера опасение Турции в отношении возможной коррекции или отмены соглашений Монтре 1936 года по Черноморским проливам. Эти опасения и противоречия между традиционными союзниками в Черном море - США и Турцией - действительно имеют место, но этим суть проблемы вовсе не исчерпывается. США явно не проявляют заинтересованности в усилении турецкого политического и экономического влияния в Черноморском бассейне. Имеется немало примеров "отсутствия энтузиазма" со стороны США в оказании содействия Турции на огромном пространстве Евразии, а также на Кавказе и на Балканах. Особенно внимательно и настороженно США наблюдают за попытками Турции приобрести более предпочтительные позиции в сфере добычи и транспортировки энергоресурсов и вообще в сфере транспорта. США не пытаются свести роль Турции в этих сферах к минимуму, напротив, они немалое сделали для обозначения роли Турции в энергокоммуникационной системе, вместе с тем, стараясь ограничить значение Турции, не допустить ее монопольного или субмонопольного положения в транспортировке энергоресурсов. В данных противоречивых условиях, Турцию более всего беспокоит не стремление собственно США к усилению своего присутствия и влияния в Черном море, а интеграция данного региона в НАТО. В ряде публикаций американских и турецких авторов, в какой-то мере, прослеживается эта идея, хотя она так и не была до сих пор выражена более или менее определенно. Европейские авторы вообще не обратили внимания на данное обстоятельство, и остается непонятным, эта позиция европейских экспертов сложилась нарочито, или же они не уделяют этой проблеме достаточного внимания.

Несмотря на беспримерное ухудшение турецко-американских отношений, которое началось в 1998-1999 годах, и было вначале связанно с тем, что США окончательно дали понять Турции свое "безразличие" к ее планам в Центральной Азии и на Кавказе, а затем проявили такое же "безразличие" к экономическим проблемам Турции, что, по мнению турецких авторов (особенного левого направления), привело страну к небывалому системному экономическому кризису, оба государства имели политические ресурсы для удержания отношений на приемлемом для стратегических партнеров уровне. То есть, Турция неоднократно демонстрировала способность нивелировать наиболее острые углы в отношениях с США, хотя многие проблемы остались нерешенными. Однако Турция в значительно большей степени опасается политических тенденций, которые проявляются в НАТО и в Европейском Союзе. Особенно беспокоит Турцию снижение влияния США в НАТО, "европеизация" НАТО, возникновение Евро-НАТО, как объективной реальности. Последние годы продемонстрировали, что Турция располагает минимальными ресурсами влияния на Европейское Сообщество и НАТО, несмотря на свое геостратегическое значение для альянса. Даже такой вопрос как суверенизация Косово, чему Турция уделяла немалое внимание и применяла различные усилия, вроде бы решается на чисто европейско-американском "поле", исключая какую-либо роль Турции. В результате, Турция не сумела презентовать этот косовский проект в исламском мире как свой, хотя бы отчасти. Сегодня, когда проблема Косово уже выведена на арену ООН, Турция проявляет беспокойство, что она может быть решена без ее участия.

В рамках рассмотрения данных планов США в Черном море, можно отметить, что Турция в создавшихся условиях, которые так или иначе не отвечают ее интересам, все же предпочитает иметь дело только США, или преимущественно с США, чем с НАТО как с глобальной интегральной системой безопасности. Включение в НАТО Болгарии и Румынии уже стало ударом по интересам Турции, заявки Грузии и Украины, которые якобы серьезно рассматриваются в НАТО, в еще большей мере нивелирует роль Турции, которая несколько десятилетий имела исключительное значение для Западного сообщества. (Автору пришлось наблюдать совершенно неадекватную реакцию американских экспертов турецкого происхождения в США и Великобритании весной 2000 года, когда Госсекретарь США Мадлен Олбрайт предприняла очень незначительные шаги по урегулированию отношений с Ираном.) Любые признаки в политике США, которые стремятся найти альтернативу роли Турции в регионах, вызывают буквально панику в Анкаре. Поэтому обиды Турции в отношении процессов в Ираке или в Центральной Азии - всего лишь инструментарий продавливания своих позиций.

Может показаться противоречивым утверждение того, что Турция считает менее предпочтительным европейские интеграционные усилия в регионах Евразии и Ближнего Востока американской дезинтеграционной политике, поскольку Турция настойчиво стремится в Европейское Сообщество. Тем не менее, Турция всегда ощущала, что ее политика в западном направлении должна быть максимально дистанциирована от ее восточной, особенно ближневосточной политики. Вначале подспудно, а затем вполне явственно турки ощутили, что эти два направления ее политики станут несовместимыми, если европейцы будут иметь права корректировать турецкую политику на Востоке. А интересы и политика США в Евразии и на Ближнем Востоке, несмотря на наличие многих противоречий, все же могут быть согласованы с Турцией, и тому есть много примеров, даже сейчас.

Следует отметить, что якобы последовательная "стратегия" США, направленная на интеграцию Турции в Европейское Сообщество, представляется просто тщательно замаскированным блефом. США никогда всерьез не рассматривали Турцию, как европейское или же, как про-европейское государство. Турция дистанциированная от Ближнего Востока, ставшая барьером между Европой и Ближним Востоком, не нужна США и не удовлетворяет ее стратегическим запросам. Весь этот 40-летний сценарий по проталкиванию Турции в Европейский Союз ничто иное, как американо-британский проект консервативного характера, доказывающий преемственность влияния определенных политических кругов в Великобритании и в США. Одним из доказательств тому стало различное видение в Вашингтоне роли и функций Турции и стран Южного Кавказа. Если Южный Кавказ, как преимущественно христианский регион с тенденцией прозелитизма, рассматривается как составная часть Европы, то Турции уделено место маргинальной страны и цивилизации, выполняющей транзитно-цивилизационные функции. Таким образом, из двух зол Турция предпочла выбрать наименьшее, связанное с задачами США в Черном море, которые могли бы осуществляться вне рамок НАТО.

Рассматривая поведение и позицию Турции в отношении интеграции государств Южного Кавказа в НАТО, включая непосредственное их членство в альянсе, принимая во внимание, что Турция не могла не верно информировать своего партнера - Азербайджан относительно реальных планов НАТО, что отражалось в поведении руководителей Азербайджана в отношении данного вопроса, можно с большой уверенностью утверждать, что Турция всегда скептически рассматривала перспективы интеграции государств Южного Кавказа в НАТО. В целом, Турция никогда не была в этом заинтересована. Государства Южного Кавказа, оказавшись в НАТО, будут более независимы от Турции, что никак не вяжется с турецкими стратегическими интересами. Вместе с тем, Турция неспособна никак ограничить данные интеграционные процессы.

Но разделение двух версий усиления американского политического и военного присутствия в Черном море вовсе не означает некое механическое планирование и реализацию планов. США не могут осуществить эти планы вообще без участия НАТО, особенно в условиях развития военного базирования на территории стран-членов НАТО - Болгарии и Румынии, аналогичных перспектив в отношении Украины и Грузии. Нельзя игнорировать такую синтетическую задачу, как использование американского военного присутствия в Черном море, как важный рычаг расширения состава, функций и зоны ответственности НАТО. Поэтому, Турции не представится возможным избрать даже сравнительно предпочтительный вариант сотрудничества в Черном море в сфере безопасности. Политические процессы в Черноморском бассейне приобретают все более сложный характер, в которые включены различные государства, прежде всего, Россия, которая выражает надежды установить с Турцией более тесные отношения. Поэтому, перед Турцией встали весьма сложные внешнеполитические и оборонные задачи, что станет очень существенным довеском к ее проблемам в Европе и на Ближнем Востоке. Проблема Турции в данном геополитическом направлении - в Черноморском бассейне - заключается еще и в том, что ей не суждено сделать выбор, ей придется проводить филигранную политику соблюдения балансов и лавирования, то есть, заниматься тем, чем она занималась десятилетия, но и чем ей придется заниматься в еще более сложном международном режиме. В связи с этим, представляет интерес то, что политическая дискуссия по этому поводу, которая развернута в Турции, намного опережает те реальные процессы усиления влияния США, которые происходят в Черном море.

Становится ясным, что усилия США в Черном море, наряду с иными целями, преследует и цель установления ограничителей в развитии турецко-российских отношений. Поэтому, данные планы, несомненно, в какой-то мере, приведут к обратному эффекту, и Турции придется искать способы уравновешивания влияния США, независимо от того, будут ли они действовать в Черном море в русле политики НАТО или более менее самостоятельно. Американцы, конечно же, понимают это и торопятся посвятить Турцию в свои планы, надеясь на возобладание в турецких военных и политических кругах амбициозных настроений антироссийского, или, по крайней мере, евразийского характера. Но, скорее всего, эти намерения американцев столкнуться с последствиями негативного опыта турецко-американских отношений в направлении Евразии, когда США практически торпедировали имперские планы Турции.

В дальнейшем, развитие турецко-американских отношений будет во многом обусловлено планами США в Черном море, то есть тем, в какой мере США добьются успеха или потерпят неудачи в осуществлении этих планов. Если США сумеют добиться успеха, роль Турции станет весьма незначительной, если произойдет обратное, Турция вновь приобретет свое место в геополитической конструкции. Пока же в планах США в Черном море Турция остается в резерве. Вместе с тем, Турция, по крайней мере, в период, пока у нее сохраняются надежды на вступление в Европейский Союз, вынуждена будет примеряться в этом проекте с европейцами, в том числе, с ведущими европейскими государствами. Но это уже приведет к самоограничению Турции в содействии усилиям США в Черном море, что которое для европейцев означает стратегию создания глобальной или, по крайней мере, межрегиональной разъединительной линии. Одновременно, остается непонятным, каким образом политика США и Великобритании, направленная на ограничение роли Турции в региональной и в энергетической политике, может сочетаться с ее интеграцией в черноморский процесс, где она, несомненно, потребует учета своих интересов. Возможно, США и предпочтут консолидацию с Турцией своим иным амбициям и сомнениям. Можно допустить, что Черноморский проект недостаточно сбалансирован и рассчитан, как и многие другие региональные политические проекты. Создается впечатление, что в данном случае, как и во многих других случаях, применяется принцип - "главное вступить в драку".

Принимая реальность данной перспективы, допустимо предположить, что для стран Южного Кавказа возникает новый, или вернее актуализированный "Черноморский фактор", который будет играть более важную роль в смысле безопасности или угроз и рисков, нежели такие факторы как "иракский", "иранский", "северокавказский", и какой-либо другой. Одновременно, усиление "черноморского фактора" будет означать, что вступление государств Южного Кавказа в НАТО будет деактуализировано. США никогда не рассматривали Южный Кавказ как территорию, интегрированную в НАТО на уровне членства, а предпочитали рассматривать прямые отношения с данными странами, минуя альянс. Несмотря на столь демонстративное продавливание этой задачи администрацией и Конгрессом США, данное видение стратегической перспективы Южного Кавказа остается прежним. Развитие Черноморского проекта усиливает данную позицию США, которая вполне ощутимо сформировалась уже во второй половине 90-тых годов. Все то, что приводит к усилению европеизации НАТО, является неприемлемым для США. Поэтому к Черноморскому проекту кавказские политические авторы должны относиться очень внимательно.

Игорь Мурадян - эксперт аналитического Центра "Кавказ"