Мы вернулись на уровень начала XX века - Евгений Гонтмахер о социальной контрреформе

Очередная попытка уменьшить негативное воздействие пресловутого 122-го закона на социальную сферу страны предпринимается группой депутатов Госдумы. Проект федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части социальной защиты инвалидов" предполагает внесение изменений в Федеральный Закон "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" от 17.12.2001 года 173-ФЗ, в Федеральный Закон "О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации" от 15.12.2001 года 166-Ф, в Федеральный Закон "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" от 24.11.1995 года 181-ФЗ, в Федеральный Закон "О государственной социальной помощи" от 17.07.1999 года 178-ФЗ и во вторую часть Налогового кодекса РФ.

По информации ИА REGNUM, законопроект подготовлен Фондом социальной солидарности "Наш выбор" при участии экспертов Всероссийского общества инвалидов и Региональной общественной организации инвалидов "Перспектива". О своей поддержке данного законопроекта заявил ряд независмых депутатов и депутат от фракции КПРФ Олег Смолин, который осуществляет подготовку законопроекта к официальному внесению в Госдуму.

О содержании законопроекта и негативных тенденциях в социальной политике России применительно к такой незащищенной категории населения как инвалиды ИА REGNUM рассказал известный экономист, председатель Попечительского совета Фонда социальной солидарности "Наш выбор" Евгений Гонтмахер.

ИА REGNUM: Евгений Шлемович, разработчики законопроекта утверждают, что в его принятии есть острая необходимость. В чем она заключается?

Положение инвалидов было принципиально ухудшено 122-м законом. Дело даже не в том, что их лишили тех или иных льгот. До 2005 года все льготы, выплаты и реабилитационные мероприятия, которыми пользовался человек, были привязаны к группе инвалидности. Таких групп три, самая тяжелая - первая. Понятие "группа инвалидности" связано с ограничением жизнедеятельности. Человек на коляске признавался инвалидом первой группы вне зависимости от того, работает он или нет, потому что у него очень много ограничений - он не может пользоваться общественным транспортом, не может попасть во многие общественные здания, он испытывает затруднения в обслуживании себя и т.п. При всем том он мог работать, но размер его пенсии по инвалидности никак не зависел от того, имеет ли он заработок.

На Западе инвалидов неслучайно называют "людьми с ограниченными возможностями". Там социальная концепция инвалидности была введена после второй мировой войны, а у нас такой подход был закреплен в Законе "О социальной защите инвалидов" в 1995 году. Это был очень прогрессивный шаг. До этого инвалид повсюду рассматривался как человек, потерявший трудоспособность - обычно в результате несчастного случая на производстве. За это ему выплачивалась компенсация. А инвалид с детства, который никогда не работал, получал, в лучшем случае, какое-то вспомоществование от государства по бедности, поскольку он не может себя содержать. Тем же законом у нас было введено понятие реабилитации инвалидов - не только медицинской, но и социальной, и трудовой. Предполагалось, что инвалид должен интегрироваться в общество, общаться, посещать те же учреждения и заведения, что и здоровые люди, и что, если состояние здоровья позволяет ему, он может работать.

Для человека очень важно, что, будучи инвалидом, он все равно работает; он больше уважает себя, он понимает, что не сидит на иждивении своих близких и государства, а позитивный психологический настрой способствует и укреплению здоровья. На Западе около 40 процентов инвалидов работают.

Группы инвалидности сохранились и сейчас, но теперь они носят чисто символический характер. После принятия 122-го закона все эти достижения были уничтожены. Все льготы и выплаты были привязаны к появившемуся в законодательстве новому понятию "степень ограничения способности к трудовой деятельности" - ОСТД.

ИА REGNUM: По сути дела, произошла социальная контрреформа?

Да, мы вернулись на уровень начала XX века. Весь мир двигается в другую сторону, а в России инвалид опять рассматривается как человек, который просто не может работать.

Система степеней ОСТД перевернута по отношению к группам инвалидности. Самая легкая - первая степень, самая тяжелая - третья. Нулевая степень предполагает, что человек стопроцентно трудоспособен.

Что же мы теперь имеем? Возьмем профессора университета - инвалида-колясочника без двух ног. Он работает - преподает. До 2005 года он имел самую тяжелую - первую - группу инвалидности. А теперь, с точки зрения нового подхода, он считается стопроцентно трудоспособным! То, что он страдает от многочисленных ограничений в жизнедеятельности, во внимание больше не принимается. В том числе и очевидное - он не может пользоваться общественным транспортом, для того, чтобы добраться до места работы; он нуждается в машине.

Право на получение инвалидом автомобиля вообще ликвидировали. Оставшаяся очередь движется такими темпами, что последний, кто успел в нее встать, получит свою машину лет через двадцать пять, а многие своей очереди и не дождутся. Это особенно ударило по молодым инвалидам. Неполучение машины для них - это, по сути дела, закрытие окошка в жизнь. Даже профессор университета у нас зарабатывает не так много, чтобы позволить себе каждый день ездить на работу и с работы на такси.

Сейчас происходят случаи, когда люди, имеющие первую, самую тяжелую группу инвалидности, при переосвидетельствовании в медико-социальной экспертной комиссии получают пониженную, а иногда даже нулевую степень ограничения способности к трудовой деятельности. По подсчетам Всероссийского общества инвалидов, таких до 20 процентов, а это миллионы людей.

ИА REGNUM: Что теряет человек, получая низкую степень ограничения способности к трудовой деятельности?

Он лишается части пенсии по инвалидности, потому что раньше размер пенсии зависел от группы инвалидности, а теперь - от степени ограничения способности к трудовой деятельности.

Отсюда видно, что понижение степени ОСТД наносит очень болезненный удар по и без того скудным доходам инвалидов.

ИА REGNUM: Для того, чтобы МСЭК назначила инвалиду низкую степень ОСТД, нужно, чтобы он реально работал? Или это некая презумпция, допущение, что данный человек в принципе может работать?

К сожалению, второе. Приведу реальный пример - девушка, инвалид второй группы с детства, страдающая ДЦП, в 18 лет при переводе ее в категорию взрослых инвалидов, пройдя освидетельствование во МСЭК, получила нулевую степень ограничения способности к трудовой деятельности. Почему? Ей объяснили, что она может обучиться на бухгалтера и сама зарабатывать себе на жизнь. Никто не задумался о том, сможет ли она найти курсы бухгалтеров, которые сможет посещать, и кто заплатит за ее учебу. Я уже не говорю о том, что бухгалтер - это далеко не сидячая работа, а у нее серьезное поражение опорно-двигательного аппарата.

По-хорошему, ее должны были бы направить на учебу и после того, как она получит специальность, предоставить ей рабочее место. Только после этого можно было бы утверждать, что у нее нулевая степень ограничения способности к трудовой деятельности. Но вместо этого она была практически выброшена из системы социальной защиты на выживание.

А есть и противоположные случаи. Третья - максимальная - степень ОСТД предполагает прямой запрет работать! Сейчас от этого очень страдают незрячие, которые, как правило, имеют эту степень. Многие из них работали, а теперь инспектора по труду требуют от работодателей увольнять этих людей, поскольку те не имеют права работать. И если работодатель отказывается это сделать, его штрафуют...

Казалось бы, мы должны стимулировать инвалидов к тому, чтобы они работали. Это выгодно и самим людям, и обществу. Но возникает антистимул. Получается, что людям невыгодно признаваться, что они работают, потому что их за это накажут - понизят им степень ОСТД, а значит, они потеряют в доходах. А те, кто мог бы трудоустроиться, избегают этого и предпочитают сидеть в четырех стенах.

ИА REGNUM: Урезая пенсию работающим инвалидам, законодатели, очевидно, стремились сэкономить бюджетные средства. Удалось ли это?

Нет, с точки зрения экономики все получилось наоборот. Снижая занятость инвалидов, мы повышаем нагрузку на бюджет. При этом надо еще иметь в виду, что разделение льготников, согласно тому же 122-му закону, на региональных и федеральных привело к увеличению количества инвалидов, потому что многие пожилые люди стремятся получить этот федеральный статус ради льгот. В последнее время у нас ежегодно число инвалидов увеличивается более чем на миллион человек.

В результате сейчас на полном серьёзе рассматривается предложение распространять понятие "инвалидность" только на людей трудоспособного возраста. Тогда у нас инвалидов останется миллиона четыре из нынешних тринадцати. Эту идею уже озвучил председатель комитета Госдумы по труду и социальной политике Андрей Исаев.

Это еще один шаг назад. Если инвалидность становится синонимом утраты трудоспособности, значит ребенок или пенсионер не могут претендовать на этот статус, поскольку они заведомо нетрудоспособны. Они будут рассматриваться просто как некие объекты социальной защиты, получатели пособия по бедности. Это значит, что они потеряют право на то, что полагается сейчас инвалидам - на реабилитацию, на обеспечение техническими средствами, обучение и подготовку к жизни. Вместо этого всего - вот вам небольшая сумма денег, и живите как хотите...

Поэтому главная цель законопроекта, с которого мы начали - отменить степени ограничения способности к трудовой деятельности.

ИА REGNUM: Вернуть ситуацию к состоянию до 122-го закона?

Даже к еще более раннему. Это понятие впервые появилось в пенсионном законодательстве в 2002 году. Тогда это была спящая норма, но она выстрелила как ружье, повешенное на стену в первом акте пьесы. Отсюда - в проекте закона предлагается внести поправки не только в 122-й, но и в закон "О трудовых пенсиях".

ИА REGNUM: Каковы перспективы у этого законопроекта на принятие?

Это вопрос чисто политический. Во фракции "Единой России" не так много людей, которые разбираются в проблемах инвалидности, но такие люди есть, и все эти проблемы им известны. С точки зрения здравого смысла, им стоило бы этот законопроект поддержать и войти в число его инициаторов. В предвыборный период это было бы выгодно.

Но я думаю, что Правительство может дать отрицательное заключение. Вряд ли оно захочет признавать свою системную ошибку. Обратите внимание, что в 122-й закон до сих пор не внесено практически ни одной поправки, хотя и обещали. Кроме того, Минфин, скорее всего, напишет, что принятие такого закона потребует дополнительных средств, которые в трехлетний бюджет не заложены.

Если авторами законопроекта останутся только независимые депутаты, то при получении такого отзыва Правительства шансов на принятие у него не будет. Но если авторство примет на себя "Единая Россия", она сможет поторговаться. 13,5 миллионов инвалидов, не считая членов их семей, это очень серьезный электоральный ресурс. Поэтому я считаю, что шанс на принятие есть.

ИА REGNUM: Допустим, закон будет принят. После этого можно будет считать, что проблемы инвалидов решены?

Возвращение к группам инвалидности не решает всех проблем инвалидов, но, по крайней мере, облегчает ситуацию. А потом мы должны двигаться дальше. Недавно ООН приняла конвенцию "О правах и достоинстве инвалидов". Если Россия ее ратифицирует, она возьмет на себя колоссальные обязательства в отношении инвалидов. Философия этой конвенции основывается на том, что общество, даже обеспечив инвалида всеми возможными средствами реабилитации и работой, создав для него безбарьерную среду, все равно должно его постоянно опекать, понимая, что он - человек, страдающий от очень серьезных ограничений жизнедеятельности.

Россия как государство-член ООН подписало эту конвенцию, но это не означает, что она будет обязательно ратифицирована. Так произошло, например, с Европейской Социальной хартией. Россия подписала ее несколько лет назад, но до сих пор не ратифицировала, потому что Минфин считает, что из нее вытекают последствия, финансово неприемлемые для России. Та же логика может распространиться и на инвалидов.

Вне зависимости от того, будет или нет ратифицирована конвенция, в качестве следующего шага должен быть разработан проект закона, реформирующего пенсионное обеспечение инвалидов.

Пенсия - это обычный страховой продукт, который создается в процессе работы человека. Но если человек никогда не работал, будучи, например, инвалидом с детства, он должен получать не пенсию, а пособие по инвалидности. Из федерального бюджета, раз федеральный уровень взял на себя ответственность за инвалидов. Это пособие должно быть дифференцировано в зависимости от потребностей каждого инвалида, исходя из индивидуальной программы реабилитации. Это задача достаточно сложная, но выполнимая, так как МСЭК имеет в своих базах данных информацию о каждом инвалиде. Причем такое пособие должно выплачиваться вне зависимости от того, работает инвалид или нет. Тогда инвалиды не боялись бы работать, потому что знали бы, что оттого, что они работают и зарабатывают, никто им пенсию не урежет. Наоборот, если инвалид работает, то наряду с заработной платой он получает пособие по инвалидности, а со временем будет получать и обычную трудовую пенсию. Хотя, конечно, для инвалидов и здесь надо предусмотреть льготные коэффициенты. Подход к этому уже есть уже сейчас - базовая часть пенсии для инвалида больше, чем для здорового человека.