Школы используют только 20 процентов учебников : интервью директора Института отечественной истории Андрея Сахарова

Приближение нового учебного года вновь актуализирует вопрос об учебниках. Очевидно, что за тем, как именно и по каким пособиям будет преподаваться отечественная история в предстоящем сезоне, будет пристально следить и власть, и преподавательское сообщество, и родители. Напомним, что содержание гуманитарного образования и в особенности учебников по новейшей истории России стали предметом обсуждения на состоявшейся 21 июня в Ново-Огарево встрече президента РФ Владимира Путина с делегатами Всероссийской конференции преподавателей общественных наук. "В условиях современного, довольно противоречивого мира ценность гуманитарного образования только возрастает, несмотря на то, что, на первый взгляд, на передовые позиции выходят знания в прикладных областях, связанных с техникой, с экономикой", - сказал президент, открывая встречу. В то же время, отметил он, "практически нет пособий, которые глубоко и объективно отражали бы события новейшей истории нашего Отечества. Учебники по истории и обществознанию подчас останавливаются на периоде 90-х годов прошлого века. Или бегло, абстрактно - а подчас и очень противоречиво, мягко говоря, - освещают события самого последнего времени".

О путях решения проблемы, поднятой президентом, об отражении эволюции общественного сознания как в самих учебниках истории, так и в дискуссии о них, в беседе с корреспондентом ИА REGNUM рассказал один из участников встречи в Ново-Огарево, заместитель председателя Экспертной комиссии Российской академии наук по анализу и оценке научного содержания государственных образовательных стандартов и учебной литературы для высшей и средней школы, директор Института российской истории РАН, член-корреспондент РАН, профессор Андрей Сахаров.

ИА REGNUM: Андрей Николаевич, как вы оцениваете тот факт, что государство в лице его главы так серьезно обратило внимание на гуманитарную науку и, в частности, на вопрос о подготовке учебников?

Я думаю, что это совершенно нормальное явление, особенно для того уровня развития государства, на котором сейчас находится Россия. Наше общество и государство вышли из суровых испытаний 90-х годов, пережив революционные потрясения, когда поменялась не только социально-экономическая система, но и система общественных ценностей. Прежде всего, изменились отношения собственности: вместо единой государственной собственности была введена многоукладная система с преимуществом на первых порах собственности частной. Это привело к разного рода сложностям, перекосам и потрясениям, что не могло не отразиться на общественном сознании и на отношении к нашему прошлому, в том числе и к истории XX века. В этих условиях в начале 90-х годов, наряду с учебной литературой, апробированной еще при советской власти, появился ряд новых учебников, в основу которых были положены еще не устоявшиеся нормы переходного общества, которые преобладали в то время. Для того периода это было совершенно нормально.

Но в конце 90-х годов мы почувствовали, что, судя по всем социальным параметрам, революционные потрясения закончились. В той социально-экономической ситуации, при том состоянии кадров и при тогдашнем состоянии высшего руководства страны общество уже не могло существовать и позитивно развиваться, и тогда, как это всегда бывает на исходе любой революционной полосы, общество включило рычаги жизнеобеспечения нации. Так было в период Великой Французской революции, когда якобинский террор сменился другими общественными ценностями, так произошло в период английской революции, когда Кромвель привел страну к тому, что она смогла развиваться дальше на новых основаниях, достигнутых революцией. То же произошло у нас. Наша демократическая, антикоммунистическая революция решила основные вопросы развития страны: она вернула Россию в цивилизационное русло, к многоукладной экономике, возродила частную собственность, повернула страну к гражданскому обществу и правам человека. Это было очень важно, но в то же время любая революция поднимает со дна общества массу хлама и пены, в том числе кадровой; появляются люди, которые используют революцию для личной наживы - все это мы видели, и все это общество рано или поздно должно отсеять.

В начале XXI века перед нашим обществом встала задача - сохранить лучшее, что дала революционная эпоха 90-х годов, отсеять все плохое, одновременно обратив пристальный взгляд на предшествующую эпоху, которая не во всем была дурна. Необходимо отдать должное лучшим тогдашним ценностям, важным для нескольких ныне живущих поколений, решительно отбросив все те язвы и прямо преступные черты, реакцией на которые стала последующая революционная эпоха. Потребность в таком синтезе мы стали ощущать с приходом к власти нового политического руководства, которое боролось прежде всего за обеспечение жизнедеятельности и развитие страны.

Мы пришли к тому, что категории общественного сознания, отраженные в учебниках начала 90-х годов, не могли удовлетворять потребностям новой исторической ситуации. Пришло время для того, чтобы спокойно, объективно, неангажированно и неидеологизированно изучать собственную историю, в том числе и тот ее период, так громогласно отвергнутый в период становления нового общества. И с этой точки зрения, совершенно логично, что руководство страны и президент озаботились тем, как формируется молодое поколение новой, стабильной, успокоившейся, достигшей многого в ходе революции России, на каких основах оно воспитывается, к каким идеалам будет стремится. Этот вопрос, на мой взгляд, обязано решать правительство любой страны в послереволюционный период.

С другой стороны, почувствовав после отмены цензуры вкус полной свободы и даже вседозволенности, общество восприняло это нервно, а порой и сурово. Многие посчитали это вмешательством идеологии в общественные науки, в частности, в подготовку учебников. Эти опасения в известной степени справедливы, потому что мы не были готовы к такому вмешательству. Но здраво поразмыслив, мы должны осознать, что существовавшую последние годы стихию необходимо привести в порядок в соответствии с объективными законами познания исторических явлений.

ИА REGNUM: Если спроецировать сказанное вами собственно на историческую науку, можно ли утверждать, что она готова к решению этой задачи? Все историки знают, как важно верно определить тот момент, когда приходит время для осмысления и интерпретации прошедшего периода. Этот момент зависит, в том числе, и от методологической зрелости самой науки...

На мой взгляд, состояние исторической науки у нас сейчас замечательное. Во-первых, полная свобода исследований во всех направлениях - от древности до современности. Во-вторых, мы имеем в своем арсенале такой мощный метод познания как цивилизационный подход к истории, который в советский период начисто отвергался. Кроме того, мы имеем такой замечательный труд, как восьмитомное издание ЮНЕСКО "История человечества", включающее том, посвященный истории России. В этом труде, который базируется на цивилизационном подходе, примерно 400 ученых из разных стран дали обобщенное понимание истории человечества с тех методологических позиций, которые сегодня достигнуты мировой наукой. В-третьих, и определенные достижения марксистской мысли второй половины XIX века - работы Маркса, Энгельса, Бернштейна, Каутского, их последователей не утратили своего познавательного значения с точки зрения формационного развития.

Сейчас в нашем распоряжении находится все методологическое богатство мировой и российской дореволюционной и эмигрантской исторической науки, и мы обладаем всеми возможностями для того, чтобы создавать глубокие и объективные исследовательские работы в области истории.

Я хочу подчеркнуть, что в 90-е годы, когда происходила переоценка всех ценностей, когда в исторической науке шла свистопляска подобная той, которая потрясла ее в 20-е годы, Академия наук спокойно работала, осваивая те методологические ресурсы, которые открылись в то время. Прежде всего, мы пошли в архивы, которые тогда были рассекречены, и начали во множестве публиковать новые, ранее не известные документы. Уже в 90-е годы стали появляться еще не учебники, но уже очень интересные исследования по различным периодам российской истории. В том числе и мы в Институте российской истории начали разрабатывать проблемы российского реформизма, историю русской церкви. Мы начали по-новому оценивать многие личности - Александра Невского, Сергия Радонежского, императора Александра I и др. Мы стали по-новому подходить к истории советского периода, стали с точки зрения новых подходов оценивать историю коллективизации, индустриализации, культ личности Сталина и проч. Все это стало достоянием нашей исторической науки, и сегодня мы гордимся теми 18 годами, в ходе которых наша наука сделала колоссальные исследовательские наработки.

На основе этого материала во второй половине 90-х годов начали появляться первые учебники, созданные в Российской академии наук - в Институте российской истории и в Институте всеобщей истории. Их авторами стали доктора наук, члены-корреспонденты Академии наук. Но одновременно с этим коммерциализация рынка учебной литературы привела к тому, что в создание учебников включились случайные издательства и мало подготовленные к этому люди, которые порой совершенно не ориентировались в современных исторических исследованиях и создавали скороспелые поделки, вызывавшие неприятие и у школьных учителей, и у системы образования, и у руководства страны.

В этих условиях я могу утверждать, что академическая линия учебников выдержала испытание временем. То, что мы создали в конце 90-х годов и в начале XXI века, конечно, может быть улучшено, и эти учебники будут улучшаться по мере поступления нового материала, но все-таки они зарекомендовали себя как хорошие, объективные учебники, которые базируются на современной методологии познания истории человечества и опираются на огромные пласты источникового материала.

Министр образования Фурсенко говорит о том, что 80 процентов школьных учебников содержат серьезные ошибки. Но 20 процентов - это хорошие учебники, и фактически школы используют именно эти 20 процентов! В основном их авторы или вышли из стен Академии, или близко примыкают к академическим исследовательским институтам. Назову учебники по всеобщей истории под редакцией Александра Огановича Чубарьяна, учебники по отечественной истории Александра Анатольевича Данилова и Людмилы Геннадьевны Косулиной, ряд моих учебников и вышедших под моей редакцией. Они являются сейчас наиболее популярными, и в любой школе вы найдете именно их, а не те 80 процентов, о которых говорит министр. Мы этими учебниками гордимся. Они еще в конце 90-х годов прошли экспертизу в Академии наук и в Российской Академии образования, они были рекомендованы Министерством образования Российской Федерации, и практика подтвердила их высокое качество.

ИА REGNUM: Во время встречи в Ново-Огарево президент сказал, что уже к началу нового учебного года мы получим новые пособия для учителей истории. Что он имел в виду?

Да, недавно появилось новое пособие "Новейшая история России: 1945-2006 годы" Александра Филиппова. Это не учебник, а именно пособие для учителя, то есть это книга, которая не проходит экспертизу и не получает грифа Министерства образования. Пока это пилотный вариант, которые будет еще обсуждаться научной и образовательной общественностью, дорабатываться и улучшаться. Если это будет действительно хорошая книга - объективная, спокойная, основанная на современной методологии и достоверных фактах, соответствующая тем критериям, о которых говорил сам президент, это будет очень хорошо.

ИА REGNUM: Однако складывается впечатление, что всеобщего консенсуса на тему о том, какой же должна быть современная учебная литература по истории, пока нет. Даже из разговора президента с участниками встречи в Ново-Огарево было ясно, что существуют два практически противоположных подхода. С одной стороны, президент постоянно возвращался к мысли о том, что в учебниках не должно быть навязывания единой точки зрения, в том числе точки зрения нынешней власти, постоянно подчеркивал важность объективного подхода к изучению истории, важность фактов и непредвзятой интерпретации. С другой стороны, многие из участников встречи призывали к прямо противоположному - к идеологизации учебников...

Я бы сказал, что это горячие головы, которые еще не забыли советское время. Видимо, они полагают, что если верховная власть что-то сказала, то надо принимать каждое ее слово к исполнению.

Конечно, когда верховная власть что-то говорит, к этому надо прислушиваться, но создание учебника - это очень тонкая задача. Весьма трудно подготовить хороший, объективный учебник в состоянии такой восторженной эйфории от выполнения задания сверху. Думаю, что людям, которые сегодня к этому причастны, в том числе создателям учебников нужно поостыть и спокойно посмотреть на окружающий мир, на движение и достижения науки, на тот опыт, который наработан в Академии наук. Я думаю, было бы ошибкой, если бы мы сейчас без серьезной подготовки, без апробирования подняли бы на щит какую-то книгу прямо в ее первом варианте и понесли бы ее в массы - учителям и ученикам - как последнее слово исторической науки.

Президент, кстати, ни к чему такому не призывал. Как мне показалось, ему хочется, чтобы наши учебники были объективными и спокойными, стояли на уровне мировой и российской науки, но он опасается слишком большой горячности, идеологизированности и ангажированности. С другой стороны, его заботит, как бы создатели нового поколения учебников не превратили их в догму, которую обязан принять весь окружающий мир.

ИА REGNUM: На ваш взгляд, вообще возможно ли искусственно создать национальную идеологию и внедрить ее в сознание народа с помощью учебников?

Что касается национальной идеологии, то я дважды слышал от президента ответ на вопрос, что это такое. Первый раз это было в 2002 году. Когда его спросили о том, как он смотрит на национальную идеологию, он ответил шуткой: читайте Нагорную проповедь, вот вам и будет идеология, там выражены самые добрые гуманистические чувства. Второй раз этот вопрос ему был задан в Ново-Огарево, и он ответил уже всерьез: "Я думаю, что нашей национальной идеологией является конкурентоспособность". Я думаю, национальной идеологии в духе Святой Руси, "самодержавия, православия, народности", Третьего Рима, "партийности, идейности, народности" и проч. у нас быть не должно. Все это - наследие прошлых тоталитарных систем.

Вообще всякая национальная идеология как таковая, на мой взгляд, опасна, так как она провоцирует попытки привести к общему знаменателю все существующее разнообразие взглядов; она чревата (особенно у нас!) борьбой с инакомыслием, подавлением других точек зрения. И в конце концов, как показывает опыт истории, создание национальной идеологии такого рода чревато кровью. Поэтому наше руководство с такой осторожностью подходит к идее создания национальной идеологии. Народ же стремится немедленно заполнить этот вакуум; ему нужна национальная идеология, чтобы жить в определенной рамке, равняться и ориентироваться по ней и отсеивать всех недовольных, но это очень опасно.

Я думаю, что вакуума, конечно, быть не должно, и, хотя национальная идеология в том виде, какой она была в советское время, не может существовать, но какая-то идея, сплачивающая людей, возможна. Я для себя ее определил давно в виде формулы, по которой страна уже живет, - это демократический патриотизм.

Демократические установления, которые нам дали 90-е годы, должны носить патриотический характер. Мы должны гордиться как патриоты, но чем? - Лучшими чертами и установлениями нашего народа, в основе которых лежат не какие-то абстрактные идеалы и идеи, а благоденствие личности человека.

На вопрос "что такое прогресс истории?" историческая наука отвечает коротко: прогресс истории это прогресс личности человека. Там где наблюдается прогресс личности, где страна достигает высот в этой области, это составляет предмет гордости жителей этой страны. Скажем, финны патриотически гордятся своими замечательными установлениями в области заботы о личности человека - своими социальными программами для школьников, пенсионеров и т.п., своим социально-экономическим строем, при котором нет очень богатых, но нет и бедных людей. Финляндия в этом смысле является замечательным примером осуществления гордой, свободной, благоденственной национальной идеи. Многие страны имеют такие национальные идеалы, которые базируются на гражданском обществе, на свободах людей, на святом праве частной собственности.

Чувство патриотизма воспитывается и на достижениях в спорте, в науке, в культуре. Все это истоки национальной гордости, и Владимир Владимирович Путин, определяя национальную идеологию как конкурентоспособность нации, дал краткое определение, которое вмещает все эти понятия. Речь идет не о каких-то идеологических штампах, подлежащих заучиванию, а о реальных достижениях, и эта позиция президента мне как гражданину очень симпатична, и я ее хорошо понимаю.

ИА REGNUM: Самый спорный момент беседы - высказывание президента относительно учебников, написанных на гранты. Прокомментируйте его, пожалуйста.

Большинство хороших российских учебников, которые сейчас используются в школах, созданы без каких-либо вспомоществований со стороны. Ни один из учебников Академии наук не был написан на зарубежный грант. Но в 90-е годы многие учебники писались на гранты Фонда Сороса и ряда других, не проходивших экспертизу Российской академии наук. Но это уже давно пройденный этап. Эти учебники давно уже не издаются, но они еще стоят на полках магазинов и в школьных библиотеках. В целом, я думаю, к этому надо относиться спокойно. Это поколение учебников фактически уже ушло, и они сменились другими, гораздо более взвешенными и менее идеологизированными.

ИА REGNUM: Ожидаете ли вы, что после заявления президента о том, что нужно интенсифицировать работу над новыми учебниками, вашу комиссию захлестнет вал работы?

Нет, не думаю. Сказать что-то новое в области истории сегодня очень трудно. Идет притирка позиций и достижение консенсуса по спорным вопросам - порой очень сложным, таким как антинаучная проблема норманизма, история войн, место хрущевской оттепели и горбачевской перестройки, роль личности в российской истории XX века и т.п. Вокруг этого идут научные споры, и это нормально, но учебник не может быть зеркальным отражением состояния науки, он преследует более утилитарную и более ограниченную цель - создать такое понимание истории страны, которое, во-первых, базировалось бы на объективных данных и, во-вторых, давало возможность ученику или студенту, понимая правду истории, зная ее героев и злодеев, относиться к тысячелетнему пути своей страны с уважением и гордостью.

ИА REGNUM: Как создается учебник?

Процедура довольно простая. Издательство обращается к авторам, зарекомендовавшим себя в области науки и имеющим способность к доступному изложению материала. При создании учебников по истории и литературе особенно важно, чтобы их авторы имели литературные способности. Автор представляет издательству проспект учебника, где изложено его представление о будущем учебнике и обозначены будущие акценты. После этого заключается договор, автор получает денежный аванс и садится за работу. Учебник пишется год, иногда дольше, после чего рукопись изучается в редакции издательства. Если издательство приходит к выводу, что его требования удовлетворены, электронный вариант текста с иллюстрациями, подобранными в издательстве, поступает на экспертизу.

Сейчас у нас в стране две экспертные инстанции - это Экспертный совет по учебникам Российской Академии наук и Экспертный совет Российской Академии образования. Последний обращает основное внимание на решение проблем, связанных с методикой подачи материала, а мы занимаемся содержательной частью учебников и анализируем, насколько они соответствуют современному уровню развития науки. После того, как составлены экспертные заключения, учебник поступает в Министерство образования и науки, которое в случае, если заключения положительные, либо допускает учебник к использованию в школах (если он является совершенно новым), либо дает ему гриф "Рекомендовано", если этот учебник уже прошел обкатку в школах и поступил на экспертизу вторично.

Примерно треть учебников, поступающих на экспертизу в нашу комиссию, отвергается по причине несовершенства научных данных, наличия фактических ошибок и даже просто плохого литературного качества текста. Порой к нам в руки попадают совершенно безграмотные вещи, но все это жестко отсеивается.

В прессе часто мелькают примеры различных несообразностей, содержащихся в учебниках, однако я хочу подчеркнуть, что эти материалы имеют спекулятивный характер. Недавно мы проанализировали одну такую статью и обнаружили, что она построена на критике учебников, выпущенных несколько лет тому назад до того, как они прошли экспертизу в Академию наук. Сейчас они либо полностью отвергнуты экспертизой, либо те одиозные пассажи, которые приводятся в статье, давно изъяты из их текста. Однако эти старые учебники по-прежнему стоят в магазинах рядом с нормальными, проверенными учебными книгами.

Что касается ситуации с учебниками в целом, то я бы сказал, что идет положительный процесс. Мы в Экспертном совете ощущаем, как с каждым годом характер учебников становится все более объективным, спокойным, сбалансированным, все более стоящим на позиции науки, на позиции факта и источника.