Рассказ, которому трудно подобрать название

Пришёл я вчера в лес и пошёл к своему любимому дереву. Оно, знаете, такое на лошадь похожее: сначала от земли ровно вверх идёт, а потом вперёд почти под прямым углом наклоняется, а потом снова вверх растёт, и от того места, где оно снова вверх растёт, ещё две ветки вперёд отросли, как у вздыбившейся лошади передние ноги. Вот только две передние ноги обломал кто-то у лошади моей зачем-то - причём, наверно, когда ветки обламывал, и не заметил, что это не ветки, а ноги были. Залез я на свою лошадь самодельную, самовыдуманную, кривую да ломаную, как и сам, и ну вокруг смотреть под другим углом зрения. И вижу - мальчишки со свалки всякий мусор приволокли, бумажки, картонки, бутылки, деревяшки разные и прочий хлам тому подобный, и фашизм тоже приволокли, и подожгли всё это, и занялось, загорелось пламенем весёлым. Смотрю я на это веселье огненное, и мне тоже весело стало отчего-то. А потом вижу, что от огня того и трава загорелась, и земля загорелось, и деревья вокруг загорелись, и мальчишки загорелись, и вообще всё загорелось, а огонь тот сам другим огнём разгорается, а тот - третьим огнём, и так до nec plus ultra. Только лошадь моя не горит, и я не горю почему-то. Схватился я покрепче за ствол дерева, то есть за шею своей лошади, и говорю: "Лошадь моя заветная, сделай же что-нибудь, пока не сгорели мы с тобою". А лошадь мне возьми да ответь: "А ты у кого просишь? Поди у меня, у дерева?". "Да", - говорю. "А пошто ты у меня, дерева, просишь, когда я тоже часть огня вселенского?". И чувствую, как нагреваться подо мною дерево стало, вот-вот вспыхнет. И тут словно говорит мне кто-то: "Пальцем на левый глаз надави, на верхнее веко прямо надави, да-да, надави и ничего не бойся". Прижал я пальцем свой левый глаз и вижу: вернее, не вижу. Себя не вижу. Пустота вместо меня. И вместо лошади пустота, и вместо огня пустота, и только я как будто в небе бездонном безоблачном в невесомости. А прямо передо мною себя сверхэнергетического вижу, на лошадь сверхэнергетическую взгромоздившегося. И стоит та лошадь на дыбах, как моя самодельная, самовыдуманная, кривая да ломаная, только ноги передние у неё целые, понятное дело. И тот же голос слышу: "Вот твоя настоящая заветная лошадь, в ту, самодельную, самовыдуманную, кривую да ломаную воплотившаяся". И вдруг вспомнил я, что вокруг всё горит и уж, поди, сгорело, испугался, а тут мне снова голос: "Шагни назад и ничего не бойся". Сделал я шаг назад ногами невидимыми, и тут откуда-то снизу - бом-м-м, аки колокол. И думаю - посмотреть надо, что там такое. Опустил свои глаза невидимые и, понятное дело, не вижу ничего, помимо пустоты. И понял я, что не увижу, что там такое, пока палец с глаза не уберу, то есть пока снова не увижу, что вокруг всё горит и уж, поди, сгорело. А страшно, знаете ли, снова огонь беспросветный вокруг увидеть. И тут пробрало меня: "Может, я уже горю и почти сгорел и вот-вот сгорю совсем, да от страха своего боюсь палец догорающий с глаза догорающего убрать и то увидеть!". Убрал я палец с глаза - и вижу, что стою на упругом воздухе, словно на земле, высоко над лесом, в который гулять пришёл, а лес тот нетронутый стоит, как будто и не было пожара того. Пошёл я куда глаза мои по-прежнему видимые глядят и долго бы шёл, да я ведь тогда по трезвяку был, понял, что пора и честь знать, ибо не каждый день и не всякому человеку по воздуху гулять позволено, так что спустился я на землю да пошёл домой.

Прокомментировать | RSS