Дед-попиздун

А теперь мы поговорим об уваже-е-е-ении к старшему поколению :-)
В особенности к дедам-попиздунам.
Что это такое? Кто это такие? А вот кто:

Поколение, принадлежащее к "сильному" полу, на себе испытавшее кошмарные педагогические эксперименты ранних 1930-х годов, но не поучаствовавшее во Второй Мировой войне, на рубеже 1980-х и 1990-х стало дедами-попиздунами. Наиболее мирный, практически молчаливый подвид попиздуна мне встретился в середине 1990-х: мы с Лембергами шли через частный сектор в глубине Казачьей Горы на Хабаровске, а нам навстречу шли мужики, ведущие под руки деда с перебинтованной башкой, с голым торсом и с чернильной наколкой во всю грудь - "Любить и умирать - одно и то же". Дедан как нельзя лучше дополнил пейзаж с наполовину вросшими в землю частными домишками, покосившимися заборами, тощими курами, внаглую гуляющими посреди грунтовой дороги, бревенчатыми телеграфными столбами, деревянным колодцем со скрипучей ручкой и мятым цинковым ведром на цеми, "Запорожцем" без колёс на обочине, матерными песнями под гармошку где-то вдалеке, но в более индустриальных и благоустроенных местах деды, что поразговорчивее...
Отравляли жизнь, как могли, мягко говоря!
Не забывая, чему их научили в школе троцкисты, оппортунисты, бухаринцы и зиновьевцы (до 1937-го года педагогический состав большинства школ на 70-90% состоял именно из таких), деды-попиздуны становились во дворах и на улицах затычками в каждую жопу. День такого деда начинался с выхода из дома с последующим поиском "несознательного элемента" (наиболее "несознательными", конечно же, были подростки в возрасте 10-14 лет), выяснениями, в чём же всё-таки проявляется их "несознательность", и попиздежом-распиздежом на всю ивановскую. Нередко деду первый "элемент" ещё в подъезде попадался, это был, как правило, молодой человек (а желательнее ребёнок), в родной подъезд попиздуна зашедший впервые, и дед обрушивал на него заранее приготовленные вопросы: "А кто ты такой? Имя, фамилия, отчество, род занятий?", "А куда ты пришёл? Номер квартиры?", "А к кому ты пришёл?", "А зачем ты пришёл?", "А что ты несёшь?" (если при себе у "элемента" была сумка), "А почему у тебя из ушей провода торчат?" (спешл для обладателей первых и пока что незнакомых деду-попиздуну CD-плэйеров)... Если же ответы на вопросы казались деду недостаточными (неполными, явно неверными, пространными, туманными, нецензурными, не на русском языке - нужное подчеркнуть) или же вовсе не следовали, поднимался ор на весь подъезд, с угрозами а-ля "Милицию вызову!" и умозаключениями вроде "Ходит тут всякая шваль с наркоманами!" А сразу нарывался на ор, визг и угрозу вызвать ментов - безо всяких вопросов типа "Кто такой, зачем пришёл?" - всякий, кто (о ужас!) курил в подъезде или выглядел более вызывающе, чем просто подросток с плэйером. Последнее относилось в основном к нефорью с цепями и ирокезами, реже - к рэйверам с волосами синего или зелёного цвета, иногда - к девчонкам далеко не самого тяжёлого поведения, частично оголившим груди и задницы, а незадолго до миллениума - к первым скинхедам. Синонимами "наркоман", "ублюдок", "выродок", "подонок" и "шваль" "несознательный элемент" обзавёлся - благодаря дедам - в годы перестройки.
Во дворе дедан-попиздун не мог спокойно пройти мимо гаража или дерева, на которые залезли пацаны. Сгонять их оттуда на землю дед мог до полутора часов кряду (а то и дольше), показушное беспокойство за детей, что могут ёбнуться с высоты, у попиздуна чудесным образом уживалось с пожеланиями, чтобы каждого из этих детей покалечили дома родители. А увидев, что кто-то - предположительно младшего школьного или подросткового возраста - по пожарной лестнице полез на крышу пятиэтажного дома, попиздун призывал на помощь участкового, дворника, пару-тройку дедов вроде себя, дюжину пенсионерок-активисток, чью-нибудь нервную мамашу и соседского дядю поздоровее, осознавая, что в одиночку в данном случае "несознательные" детские жизни ему не спасти.
Не только детей, что могли сжечь самих себя заживо в горящей коробке из-под микроволновки "Hitachi", но и взрослых из ближайшего дома, что могли задохнуться копотью подожжённого резинового сапога, деды-попиздуны спасали, задувая и затаптывая разведённые во дворе костры. Однажды, разведя небольшой костерок в песочнице напротив моего подъезда и плавя там пенопласт, мы с Сашкой Лембергом и Славкой Данатриевым услышали от очередного деда-попиздуна - вперемешку с матерными угрозами - о раковых опухолях, загнавших в гробы из-за нас, только из-за нас и именно из-за нас, "несознательных малолетних ублюдков, пенопласт этот свой засраный поджигающих", уже троих человек со двора. А ещё услышали, что мы все потенциальные маньяки, убийцы и отбросы общества - после того, как послали деда нахуй и бросили ему на пальто полурасплавленный кусок пенопласта.
В том же самом дворе не спасал детей, зато выручал из беды птицу дедан с орденами-медалями на пиджаке, опрокидывая костылём деревянный ящик и растаптывая рассыпанное по асфальту пшено. В тот ящик мы с пацанами ловили голубей, приманивая их пшеном, ящик кверху дном стоял и палкой подпирался, к палке верёвочка привязывалась, за верёвочку дёргаешь - ящик накрывает голубя, что под ящик зайдёт, благо там больше всего пшена рассыпано было... Всю эту отлаженную нами систему ветеран-попиздун испортил, даже ящик сломал и голубей распугал, за что поплатился здоровьем - мы обкидали его камнями, я ему даже по башке одним камнем попал и крикнул "Таких, как ты, не дожгли в Бухенвальде!", он потом по асфальту ползал и руками закрывался, мы с Ромкой, Сашкой и Славкой собрались было добавить ему ногами по спине, но отвлеклись на Дашку по прозвищу "Черножопая", заступившуюся за деда... Но об этом - отдельная история.
Кстати, об орденах и медалях: в реальных боевых действиях, как я уже говорил, деды-попиздуны не участвовали. Ветераны ветеранам рознь, тыловая крыса, заслужившая свой орден в заградительном отряде или на тихой в годы Второй Мировой туркестанской границе - издержка нашей государственной политики, не более. И наконец, попиздун не считал зазорным или аморальным нацепить на себя все ордена и медали брата (действительно героя, спившегося ещё до брежневского застоя, как и подавляющее большинство героев), а потом зайти в магазин, громко потребовать, чтоб его обслужили вне очереди, и ничё не купить под предлогом "Как же тут всё дорого, спекулянты гады цены повысили, вас бы гадов к стенке за это, как при коммунизме хорошо было!". Лично мои сомнения насчёт участия дедов-попиздунов в боевых действиях окончательно подтвердились в тот день, когда дядя моего корефана - Макса Никитенко - на "Тойоте Камри" 85-го года (тогда они ещё относительно прочными были) на парковке перед домом въехал задним бампером в бочину "Жигулей" шестой модели, вышел из "Тойоты" со складным ножом в руке, а в "Жигулях" тем временем на все замки запирался дедан в ветеранском пиджаке с парой-тройкой орденов, зассавший не только выходить наружу, но и возмущаться вслух.
"Жигули" шестой или "классической" модели, а также "Нивы" были у наиболее примажоренных особей. Гораздо чаще дед-попиздун передвигался по городу на ржавой "копейке", пердячем "412-м Москвиче", УАЗ'овском внедорожнике с деревянной скамейкой вместо заднего сиденья, "Запорожце" с одной-единственной фарой... Его любимым приколом было ехать в крайнем левом ряду со скоростью 40 км/час. Однажды, когда мы со старшим двоюродным братом на "Ниссане Цедрике" 86-го года решили проучить одного такого урода на "412-м Москвиче" (кроличья шапка, решётчатая хуйня для дачи на крыше "Москвича", грабли-вилы на заднем сидении и сморщенная 100-летняя бабка на пассажирском переднем сидении к уроду прилагались) и подрезали его впритирку на проспекте 100-летия во Владивостоке, от "Москвича" при попытке резкого торможения отлетело переднее колесо, от верной гибели деда-попиздуна спасло только то, что в середине 1990-х годов в районе пересечения проспекта 100-летия с улицей Русской, напротив трёх шлакоблочных девятиэтажных "свечек" - со словами "Ленин", "Партия" и "Коммунизм" на крышах - дорожная развязка ещё не была построена и проспект разделялся не банальной "двойной сплошной", а широченным газоном, на который "Москводон" с тремя оставшимися колёсами и выбросило.
Несмотря на аховое техническое состояние, "Москводоны", "Запоры" и "копейки" холились и лелеялись попиздунами-водителями. Боже упаси было поиграть в "пшикалки" около такого аппарата - крики, маты, вопли, охи и вздохи дедов раздавались незамедлительно, ибо грязная вода из лужи, набранная в резиновую клизму-спринцовку или бутылку из-под шампуня, могла окончательно проесть ржавый корпус драгоценного "ушастого" "Запорожца" или ВАЗ'овской "тройки". Из шланга, подсоединённого в мусорокамере ближайшей многоэтажки к крану с водичкой почище, дедом-попиздуном замывался, отмывался и умывался четырёхколёсный "попугай" - красный "Иж Комби" с капотом, дверями и крыльями синего, зелёного и бежевого цветов. А однажды, вместе с Лембергами, Максом Никитенко и Димкой Петуниным ака Дюком запалив "пионерский" кострище за гаражами, мы вскоре были вынуждены ретироваться оттуда - очередной дедан вызвал одновременно "скорую", ментов и пожарных, сердечный приступ хватанул дедана со страха, что огонь от костра вот-вот да перекинется на его гараж с "412-м Москвичом".
Особым проявлением "несознательности" для дедов-попиздунов были "штабы" подростков в подвалах домов, вроде бы никому и ничем не мешающие, даже отчасти полезные - подростки из более-менее благополучных семей (вроде меня и моих корефанов) на пушечный выстрел не подпускали к подвалам бомжей, способных открутить все медные вентили, обрезать телефонный кабель (если таковой проходит по низу), развести посреди подвала костёр "для сугреву" или в три часа ночи затеять громыхающую на весь дом потасовку с поножовщиной... Но любая пожилая гнида, лишённая детства в довоенное, юности в военное и молодости в послевоенное время, из зависти, злости и желчи мечтала отравить все самые лучшие годы целым поколениям 1980-х и 1990-х, сколько "штабов" у нас в подвалах было - так редкие посиделки обходились без рамсов и стычек с дедами, самые шумные и наглые деды водились в том же доме, во дворе которого гараж с "Москвичом" едва не полыхнул, в подвале того дома "штаб" существовал довольно-таки долго - с 1995-го по 1999-й год. "Ёб ваше бу-бу-бу-бу-бу, вы тут (ужас, ужас!) в картишки играете, клей нюхаете, пиво пьёте, сигареты курите, слушаете музыку наркоманов и сатанистов (ага, оккультные Magic Affair и Pharao, демонические Maxx и Masterboy, фашиствующие Mo-Do и U-96, пропагандисты тяжёлых наркотиков, разврата и насилия 2 Unlimited, Fun Factory, E-Rotic, E-Type, Culture Beat и Basic Element, если не знаешь - лучше пасть захлопни, сука восьмидесятилетняя!), сами тоже фашисты, сатанисты, извращенцы и наркоманы, бу-бу-бу-бу-бу!" На вопросы, чем же наше пиво "Жигулёвское", сигареты "Hi-Lite" и Masterboy в двухкассетнике помешали ему зырить дома "Сельский час" по русскому телевизору, распивать со своей бабкой чай без сахара или заседать на лавочке посреди двора с такими же дедами, следовали одни и те же ответы - "А ну убирайтесь отсюда, ёб ваше бу-бу-бу-бу-бу!" Дошло до того, что у нас во время очередных таких рамсов окончательно упали планки, мы заманили деда-попиздуна вглубь подвала, в самую темноту, и там Дюк как следует ткнут деду в живот обрезком водопроводной трубы. Из подвала дедан выполз не раньше, чем через пол-часа, и на четвереньках, а Дюк - в том случае, если бы дедан скопытился в подвале - готов был брать всю вину на себя, благо у Дюка самый козырный диагноз от психиатра: умственная отсталость и шизофрения одновременно. У Инны Лемберг - только шизофрения, у остальных - вообще по мелочи, к примеру у Ромки Лемберга - только умственная отсталость лёгкой степени, у Сашки Лемберга - депрессивный психоз и один учёт у психиатра, у меня - паранойя и два учёта, у Славки Данатриева - какое-то психосоматическое расстройство с обострениями по весне, у Макса Никитенко - несколько "белых горячек" и учёт у нарколога, а знакомые пацаны из "приличных и интеллигентных" семейств клялись и божились, что у них вообще подобных диагнозов нету, но я никогда не поверю в то, что их психика намного здоровее нашей, они явно что-то посерьёзнее наших отклонений скрывают.
Ещё одного деда-попиздуна я пытался убить в 7-м классе, ближе к ночи запалив в его подъезде неваляшку: дедан в штыки воспринимал диковинное в 1995-м году граффити и всячески препятствовал нашим попыткам разграффитить подпорную железобетонную стену во дворе его дома, а я от кого-то прознал, что попиздун страдает астмой и дымом от горящей неваляшки (даже если она в подъезде под дверью, а не в квартире) может насмерть задохнуться. Дедан спасся, вызвав пожарных.
В наши дни большинство дедов-попиздунов вымерло: для многих война с "несознательной сволочной молодёжью" окончилась инфарктами, инсультами и сердечными приступами, кто-то, обслужившись вне очереди в магазине и услышав "Тыловая крыса, бля!" от кого-то взрослого, настолько сильно укололся правдой в глаза, что тоже уполз подыхать от инфаркта домой, кто-то сам сгнил от собственной старческой желчи и злости, кто-то надорвался на даче или в гараже, ремонтируя "412-й Москводон", а кто-то жив до сих пор, но пребывает в таком состоянии, в котором выходить на улицу и ебать там кому-то мозги невозможно.

Дорогой читатель, если в твоём доме сохранился какой-нибудь "долгоиграющий" дед-попиздун - говори, может вместе доконаем.
Адиос.

Прокомментировать | RSS